Пинок под зад сулит восторг полета.(с)
На песню Дисконнект
читать дальше- А впрочем, мне пофигу. Веришь? – Серебристым, ребристым, неистовым колокольчиком смех Сестрички разрывает мою речь, сливается с хриплым лающим смехом Лео. – Хочешь? Стреляй.
Мне даже не хочется закрывать глаза – слишком уж противно снова видеть погасший экран Я провожу руками по лицу – пыльно, а где-то в двадцати шагах от меня раздается щелчок курка – пуля.
Прочие голоса перекрывает до боли знакомый и до боли любимый. Глубина прикрыта тонкой коркой хрипоты – иллюзия усталости. Я погружаюсь. Мне кажется, что он всюду: наверху, внизу, вокруг меня, в каждой клетке тела, он во мне – я в нем. Я не тону, я плыву, в тягучем медленном парализующем. Городе? Голосе? Таким мне в детстве представлялся формалин – я был странным ребенком. Обесцвеченный мир принимает меня в свои сети, обесцвеченный мир льется сквозь меня, а я плыву. Здесь не нужно дышать, впрочем, я не смог бы, даже если бы очень захотел – от голоса замирает сердце, а в груди появляется сосущая пустота. Голод? Мне хочется больше. Мне хочется глубже. Дай мне все. Дай мне до дна. Дай. Мир затягивает меня все глубже. Сети, паутины, контакты – я в системе. Коннект? Дисконнект? Сквозь меня идут импульсы Города. Ноль, ноль, ноль, один, один, ноль, один, ноль, ноль, два. Разрыв.
Пуля неспешно скользит по воздуху к моему виску. Он все-таки сократил расстояние до пяти шагов, пока я не смотрел. Боится промазать. Время почти остановилось, я слежу за секундной стрелкой Стасовских часов, они, как и мои руки, все еще хранят в себе тепло его ладоней. Пуля скользит. Она специально делает это так неспешно, вероятно, что бы жизнь успела промелькнуть у меня перед глазами, впрочем, жизнь – это слишком много, хватит последнего времени. Я, наконец, закрываю глаза – темный экран становится светло-голубым, появляется заставка Windows, появляется заставка CyberLink PowerDVD, появляется картинка, мелькают кадры, у меня перед глазами мелькает жизнь…
Кай нервно теребит манжет белой рубашки, я поворачиваюсь к нему и смотрю в глаза, непозволительная роскошь – я тут же получаю в челюсть.
Мир постепенно обретает границы, Кай сочувственно вкладывает в мои пальцы сигарету. Ветер трепет его волосы, где-то внизу течет река.
Узкая ладонь Стаса тонет в моем рукопожатии, и я чувствую себя, чуть ли не качком рядом с ним, Кай предлагает выпить за знакомство.
Стас стоит у ворот старого парка в костюме тройке и смотрит на часы. Часы у него серебряные карманные на длинной замысловатой цепочке, на крышке изящный вензель SV.
Я полулежу, прислонившись спиной к большому иллюстрированному шкафу, на моих коленях лежит Стас и курит что-то приторно-сладкое, Кай в соседнем углу ловит розовых слоников голубым сачком, в дверном проеме появляется Беня, он движется лунной походкой Нила Армстронга, напевая под нос "Америку" Rammstein'а. Полная идиллия.
Мы собираемся прикрутить к шкафу колесики и уехать на нем к Бениной матери. А может я что-то не расслышал.
Мои губы растягивает улыбка.
Тонкие руки ложатся на струны. Пальцы унизаны кольцами. Хочется прикоснуться, но нельзя. Сердце замирает в предвкушении и взрывается с первым аккордом, по моим венам разливается тягучий, плотный голос, я уплываю в обесцвеченный Город.
Я обесцвечен. Я умер и переродился заново. Теперь я бессмертен. Теперь я часть Города, а он часть меня. Здесь сумеречно и пыльно. Здесь вместо воздуха до боли любимый голос. Здесь мое место. В черно-белом вечере проступает синева. Синева неба, синева моря, синева глаз герцога. Сбой в системе, измена, код нарушен. Разрыв.
Мы в магазине. Беня поднимает на продавщицу мутные глаза и склоняет голову набок.
- Нам нужны колеса. Что бы ехать.
Продавщица молча протягивает ему пачку викодина. Я начинаю злиться. Нам действительно очень нужны колеса. Я отодвигаю Беню и заглядываю продавщице в глаза.
- Вы не поняли. Нам нужны колеса для шкафа.
Продавщица смеривает меня тяжелым взглядом и протягивает четыре колеса и шурупы. Беня расплачивается. Мы выходим.
Я нажимаю на плей, и из наушников льется привычный голос. Сердце замирает, в легких катастрофически не хватает места. Голова кружится, и я проваливаюсь в пыль Города. Меня окутывают волны тьмы и спокойствия, сердце бьется в ритме музыки, по венам проходит сигнал. В этот раз соединение идет быстрее, я опутан сетями Города. Сквозь сигналы обесцвеченного проступает льдистость глаз. Я никогда не встречал такого теплого льда, в него не возможно вмерзнуть, зато в нем можно плыть. В моих руках пересыпается мелкий теплый песок – ощущение вечности под пальцами. Я делаю вдох – голос заливается в легкие теплым льдом. Чья-то рука касается плеча, извне пробивается чужой голос. Разрыв.
Голос Стаса идентифицируется не сразу. Тело инстинктивно шарахается в сторону, пальцы сжимаются на тонких запястьях.
- Эй, ты чего?
- Ничего, прости, привычка. – Смотрю ему в глаза. Безопасно. Приятно. Не то.
- Ты пойдешь?
Я удивленно смотрю на него. Он улыбается.
- Я просто подумал, что, пожалуй, не хочу сегодня.
Мой взгляд становится умоляющим – я вижу это в отражении в его глазах.
- Встретимся в шесть. Держи часы.
Я сижу на полу, прижавшись спиной к большому иллюстрированному шкафу на колесиках, и сжимаю часы. Они, как и мои ладони еще хранят тепло Стасовских рук. Алекс рассеяно крутит на пальце пистолет, а потом направляет его на меня. Алекс меня ненавидит. Сестричка почти не пугается, она под кайфом, так же как и я. И Лео. И Алекс, так же как и все в этой квартире. На часах пять. Кай под столом ловит розовым сачком голубых слоников. Меня. Никто. И. Ничто. Не. Спасет.
- А впрочем, мне пофигу. Веришь? – Серебристым, ребристым, неистовым колокольчиком смех Сестрички разрывает мою речь, сливается с хриплым лающим смехом Лео. – Хочешь? Стреляй.
Мне даже не хочется закрывать глаза – слишком уж противно снова видеть погасший экран Я провожу руками по лицу – пыльно, а где-то в двадцати шагах от меня раздается щелчок курка – пуля.
Город принимает меня почти мгновенно, обволакивая светлым туманом. Голос поглощает меня и опутывает бесконечной сетью разговоров. Ответ-вопрос. Вопрос-вопрос. Вопрос-без ответа. Тонкие мягкие пальцы города ложатся на струны, а может на мои плечи – это уже не важно. Разрывов больше не будет, это похоже на реку, только лучше. Контакт настолько тесен, что не найдешь места стыка – я слился с городом, я склеен с ним намертво. Сквозь пыль и тучи пробиваются золотистые лучи, они похожи на рассыпавшиеся по плечам волосы. Мои губы трогает улыбка. Город дарит мне шанс.
Я с упрямством живого двигаюсь сквозь паутину времени. Впрочем, мне помогает Город, а это важно. Стрелки на Стасовских часах идут в обратную сторону. Вечер сменяется днем. Я обречен на успех. У меня есть три воздушных шарика (черный, белый и льдисто-серый) и идеальный план побега. У меня есть время.
Стас смотрит на часы и говорит, что Беня скотина, а нам не нужно было приходить так рано.
Мы подходим к магазину, и я говорю, что подожду снаружи. Стас и Кай остаются со мной.
Я надуваю шарики.
Беня выходит на улицу с пачкой викодина и глупой улыбкой, следом за ним идут Алекс, Лео и Сестричка.
Стас, понимая, что я задумал, протягивает мне свои часы. Я улыбаюсь.
Я машу рукой и улетаю в небо на трех воздушных шариках. Меня зовет Город.