JAM-джен-фест. Проза

[J-A-M]

Проза № 5
Название: Раз-два-три.
Размер: Драббл (786 слов)
Канон: VTM
Рейтинг: R
Примечание: На песню “Проклятые игры проклятого рода”

Первым её воспоминанием о Жакомо было: бал; им с братом по восемь, и они должны спать, но нянька позволила посмотреть на взрослых, только одним глазком; она тогда мало что запомнила, кроме нескольких человек в чёрном и самого высокого из них. Хотя тогда она, конечно, не знала его имени.
Следующее уже более яркое. Им с братом двенадцать, а значит, их можно представить клану. Да, у них не просто семья, у них клан, так все говорят, все дети это знают и гордятся, ведь «клан» звучит так гордо. Жакомо не глава клана, но стоит к нему очень близко, гораздо ближе её родителей.
После представления начинается бал. Детям разрешено станцевать несколько танцев, прежде чем идти спать, и на первый же её пригласил Жакомо.
- Агнесса, - сказал он, поклонившись ей.
- Целомудренная, - сказал он, целуя её руку в конце, в благодарность за танец.
Тогда она уже знала его имя, но не думала, что оно означает.

Спустя четыре года произошла их третья встреча. На сей раз не на балу, а на похоронах её с братом отца. Каждый член клана, начиная с главы, что-то да сказал в память о нём, поэтому церемония длилась очень долго.
Перед рассветом, когда все расходились, Жакомо подошёл к ней и сказал:
- Тебе идёт чёрное.
Тогда она не поняла, что это не просто комплимент. А вот её брат, который всё слышал, сразу понял.
Но они никогда этого не обсуждали. Поэтому когда в ночь своего семнадцатилетия она получила записку с приглашением в покои Жакомо, то оказалась к этому не готова. Впрочем, она уже научилась быстро брать себя в руки.
- Агнесса, - сказал он, встречая её в дверях. Всё такой же высокий, с элегантной сединой на висках, с морщинками в уголках глаз. Ни одного белого волоска, ни одной морщины не прибавилось с тех пор, как она впервые его увидела.
Откуда-то из глубины покоев лилась негромкая музыка, и он поклонился, приглашая её на танец. Второй их танец.
Сперва это был просто вальс: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, рука Жакомо на её талии, её рука в его руке. Постепенно музыка становилась всё быстрее: раз-два-три-раз-два-три-раз-два-три, кровь прилила к её щекам, сердце забилось быстрее. Затем музыканты сбились, разъехались, но продолжили играть, а они продолжили танцевать: три-раз-два-раз-три-два-раз-два-раз-три-раз, его холодные губы коснулись её шеи, но дыхание не защекотало кожу, и она поняла, что не слышит его дыхания, и забилась, рванулась, но было поздно. Она умерла.
- Целомудренная, - сказал он, когда она, вновь ожив, засыпала в его постели, в его объятиях, одетая в чёрное, изменившаяся навсегда.

В тот год её брат тоже умер. Но ему повезло меньше – он не ожил после.
Ссора. Дуэль. А потом его сердце затрепыхалось, насаженное на шпагу, как бабочка на иглу.
Когда она в последний раз поцеловала губы брата, такие же холодные, как её, то вдруг поняла, что не может отпустить его. Тогда она попросила отдать ей его голову. Все члены клана достаточно знали о любви, чтобы не удивляться таким капризам.
Они совсем перестали быть похожими друг на друга, когда от его головы остался только череп. Она разложила вокруг него высушенные цветы, иногда целовала гладкую кость и думала, что это в любом случае когда-нибудь произошло бы.

С Жакомо она теперь виделась почти каждую ночь. Лишь иногда ей приходилось отлучаться по его мелким поручениям: то отвезти кому-то письмо, то кинуть нищему в Каннареджо три монетки, ровно три сольдо, ни больше, ни меньше. Она выполняла задания с лёгкостью и радостью. Жакомо просил её нечасто, а ей хотелось быть полезной.
На балах клана она находилась среди таких же, носивших чёрное.
А ещё её новым солнцем стала луна.
Вскоре она поняла, какой насмешкой было её имя и каким верным – его.

В третий раз Жакомо пригласил её на танец спустя десятилетия после того, незабываемого. Впрочем, лишь затем, чтобы тайком от всего клана передать ей ключ, который она спрятала в свою перчатку, и просьбу пока что подержать эту вещицу у себя. Она не отказала и не стала задавать вопросов, как и всегда.
Зато у неё появились вопросы, когда на выходе из зала двое в чёрном вежливо попросили её пройти за ними. В пустой комнате, без лишних церемоний, её обыскали. Ключ нашли быстро. А вот её заточение в той же комнате стало долгим.
Жакомо не приходил, зато пришёл глава клана. Она впервые оказалась так близко к нему, ближе, чем родители, ближе, чем Жакомо.
Не было никакого разбирательства. Был один разговор, во время которого говорил глава клана. Он выказал прекрасную осведомлённость о поручениях, которые она выполняла, однако думал, кажется, что это были не поручения.
Не было никакой Кровавой охоты. Семья сама справляется с предателями.
Жакомо собрал её пепел в мешочек и повесил себе на шею. А потом затаился, ожидая нового удачного случая.

Удобный случай часто представляется тогда, когда перестаёшь его ждать.
Белокурый ангел стоял перед Жакомо, серьёзно глядя на него снизу вверх.
- Как тебя зовут?
- Амадео. А что это у вас на шее?
- Амадео. Возлюбленный богом.