Проза
№ 6
Название: Окончание
Рейтинг: G
Примечание: Написано на песню "Пьяный бог".
читать дальше
Земля укрыта ровным ковром желтовато-рыжих листьев, в потрепанных ветвях гудит ветер.
Мужчина в истертых синих джинсах и рубашке с оторванной верхней пуговицей потер пальцами виски, поерзал, устраиваясь удобнее на мокром дереве скамейки, и глотнул из темной бутылки пива. Потом вытер горлышко рукавом и запрокинул голову к небу.
По небу плыли белесые ошметки облаков, само небо было блекло-голубым, тоже почти белым. Одно облако застыло, как будто зацепилось рваным краем за вбитый в небесный купол невидимый гвоздь.
Мужчина чуть нахмурил брови и едва слышно цокнул языком.
Облако сдвинулось с места, как будто лениво, нехотя.
Мир вокруг казался пустым, выстылым, выцветшим, полупрозрачным, словно нарисованным легкими разводами акварели. У мужчины с самого утра не переставая ныла голова, ломило виски. Он с болезненным вниманием всматривался в прохладный осенний день, в ковер листьев под ногами, в черные фонарные столбы, устремившиеся в небо, как причудливые антенны. Разглядывал спинку скамейки, на которой сидел, и поблескивающее в неярком осеннем свете стекло бутылки в руке.
Если бы его спросили, он бы честно ответил, что наверняка знает, что мир в самом деле выцветает. Пустеет. Может, даже сделал бы какой-никакой прогноз - несколько лет еще, вряд ли больше.
Уж если бог сидит на скамейке в осеннем скверике и бездумно пьет пиво - на самом деле вряд ли больше.
Люди исчезали постепенно, почти не глядя друг на друга, не замечая, что мир становится все просторнее. Это было абсолютно нормальным, естественным ходом вещей - так все и должно было случиться.
Каждый ребенок рано или поздно вырастает.
У мужчины в рубашке с оторванной пуговице детей было много - беспокойных, проблемных, болезненных, любопытных. По-настоящему живых, по-настоящему обожающих жизнь.
Он гордился каждым из них, о каждом мог сказать что-то хорошее, даже о самых несчастных.
Дети вырастали. Просиживали стулья в офисе, ходили в кино и по магазинам, готовили семьям ужин, играли на гитаре в крохотных клубах, рисовали картины, болели, выздоравливали, рожали своих детей, пили дорогое вино или дешевую водку. А потом вглядывались в бледнеющее небо, улыбались и бестрепетно шагали сквозь него.
Дети вырастали.
Мужчина глотнул еще пива, снова вытер горлышко и поднялся со скамейки. Голова с каждым днем болела все сильнее, а еще надсадно ныло в груди. И пил он все больше, и дома, в однокомнатной квартирке на окраине города, появлялся все реже.
Он разглядывал мир вокруг, часто моргал, тер узловатыми пальцами виски и не мог не думать о том, что хотел бы тоже. Вот так же.
Шагнуть за грань, дальше.
Но его собственная грань осталась в далеком прошлом, хоть он и помнил до сих пор ее вкус - прохладный, прозрачный, как родниковая вода.
Мужчина шагал по скверу, зарываясь кроссовками в ковер желтовато-оранжевых листьев, время от времени прихлебывал пива и не оглядывался назад.
Он торопился домой - надо было проверить инструмент и привести себя в порядок, ведь сегодня ему нужно будет играть в небольшом милом ресторанчике, где за ближайшим к сцене столиком ему улыбнется кудрявая рыжеволосая женщина с родинкой на правой щеке.
Через пару лет эта женщина родит ему еще одного сына. На этот раз по-настоящему, по-человечески. На этот раз - бессмертного.
Будет вот так же улыбаться, держа его на руках.
И небо в этот момент окончательно выцветет, станет белым, как молоко.
И боль в висках и под ребрами наконец-то утихнет.